Немезида: От полуночи до часа кошмаров - Страница 115

115

Но я хотел не просто констатировать тот факт, что отсутствует техническая возможность для функционирования этой электрической сети, я хотел сказать, что, возможно, в не столь отдаленное время кто-то еще чем-то занимался в этом подвале. Если довести эту мысль до логического завершения, то можно предположить, что эти обозначенные в чертежах лаборатории, камеры и другие сооружения могли быть использованы не так уж давно, или вообще, что мы не так уж одиноки в наших блужданиях по этому подземелью, как мы до сих пор полагали, и на это Юдифь не решалась. Для нее это было непереносимо. Вместо этого она снова взяла папку, которую несла Мария, и начала перелистывать чертежи.

— Складское помещение VII, — произнесла, наконец, она и ткнула на обозначенное таким образом место чертежа, а потом повела указательный палец по начерченному пути к комнатам под таинственной башней. — Мы находимся здесь. И если я не ошибаюсь, мы должны на конце этого коридора повернуть налево, потом на… на третьем повороте снова направо.

— Это я и хотел вам только что сказать, — Карл нагнулся над чертежами и снова свернул их. — По крайней мере, эта часть подвалов за прошедшие шестьдесят лет не изменилась. Пойдемте.

Я безо всякой охоты последовал за Карлом и остальными. Мысль о таинственной башне без дверей, в которой меня преследовали в моих дневных и ночных кошмарах, а я бежал, крепко держа за руку девочку по имени Мириам, и, несмотря на ее умоляющие крики, непреклонно тащил за собой по узким каменным ступеням наверх, наполняла меня внутренним беспокойством, которое не способствовало надежде найти выход из этого лабиринта. При этом беспокойство не совсем подходящее слово — в сущности одно предположение, что мы так близко к этой темной башне, наполняло меня настоящим страхом, который заставлял мои железы вырабатывать новый холодный пот, который струился по моему лбу и по моему затылку. Хотя к этому времени слабость, вызванная болью и тошнотой, уже прекратилась, мои колени все еще были ватными, онемевшими, и ощущение это усиливалось, чем дальше мы продвигались по лабиринту.

По крайней мере, в отношении первых нескольких десятков метров утверждение Карла насчет того, что состояние подвалов находится неизменным, подтвердилось. В конце коридора мы повернули направо и оказались в широком, похожем на зал проходе. Он также был освещен, но не так ярко, как предыдущий коридор, и в противоположность ему находился не в таком невредимом состоянии, но представлял собой полное запустение. Во многих местах потолок был разрушен, кое-где из него выпали большие каменные куски, величиной с голову, так что мы замедлили наши шаги и, согнувшись, опасаясь падения других каменных фрагментов, продолжили наше путешествие. Только немногие из ламп на потолке, первоначально были располагавшиеся здесь на равных расстояниях, а теперь частично отсутствовавшие или угрожающе раскачивавшиеся прямо над нашими головами, функционировали и освещали хаос, который царил здесь и свидетелями которого мы стали, зловещим, мигающим светом. Пятнадцать, может быть, двадцать металлических остовов кроватей ржавели, поставленные вдоль стен коридора или лежали на полу в кучах мусора и пыли вместе с матрасами, обивка которых во многих местах была порвана или просто заплесневела так, что из них наружу торчали перья и желтый поролон. Повсюду лежали разорванные, пожелтевшие документы, на каждом из которых, как мне удалось установить, была шапка с имперским орлом и свастикой.

Наклонившись, я поднял с пола кипу листочков, просмотрел их, но я был не в состоянии понять бесконечные колонки цифр и короткие, написанные от руки замечания в некоторых местах. По крайней мере, мне стало понятно, что все эти бумаги, в изобилии разбросанные в проходе, наверняка связаны с протоколами каких-то лабораторных исследований, и сказал об этом остальным. На одном из листочков я обнаружил чуть более пространную надпись от руки, которую я прочел вслух: «Оберштурмбанфюрер Краузе проявляет примечательный талант при проведении селекции. Направить похвальный отзыв в RaSHA».

— Департамент рас и поселений СС, — быстро, автоматически расшифровала Мария сокращение.

Элен, проходя по коридору, тоже собрала какие-то рваные протоколы и, наморщив лоб, просмотрела их. Вне всякого сомнения, она могла сделать более квалифицированное заключение по этому поводу, чем я.

— Это анализы крови, — констатировала она и довольно неуклюже попыталась поднять всеобщее подавленное настроение, которое вызвало у нас созерцание бесчисленных лабораторных протоколов и старых остовов кроватей, шутливо прокомментировав увиденное: — Чуть маловато сахара, но в остальном — полный порядок.

Никто ничего не сказал в ответ. Элен наклонилась за следующей небольшой стопкой бумаг, и вдруг ее лицо приобрело очень серьезное и задумчивое выражение.

— Результаты измерения окружности головы, — прошептала она, покачав головой, и бросила листок обратно на пол к остальным документам. — Очень много результатов измерения окружности головы…

Я не имел понятия, для какой цели проводят измерения окружности головы, и предпочел не думать об этом, чтобы сберечь себе нервы. Поэтому я, побуждаемый желанием побыстрее миновать этот ветхий коридор, поспешил вслед за Карлом, который не проявил ни малейшего интереса к разбросанным повсюду документам и нетерпеливо поджидал нас у третьего, уходящего вправо ответвления коридора.

Запах плесени и разложения, который преследовал нас с того самого момента, когда мы миновали второй пролом, сделался еще сильнее и заставил меня вернуться к неприятным воспоминаниям обо всем, что я когда-либо в своей жизни слышал об опасности плесени. В какой-то момент я спросил себя, не могут ли мои приступы мигрени происходить из-за этого. Проход, в который я вошел вслед за Карлом, ничем не уступал предыдущему в царившем хаосе: напротив, здесь, судя по всему, беспорядок был еще больше. В этом помещении шириной не больше десяти шагов и длиной не более двадцати метров не стояло ни одной не сломанной кровати, а то, что касается бумаг, то, что в предыдущем помещении еще можно было бы считать просто беспорядком, образовавшимся за долгое время, в этом помещении речь шла уже явно о преднамеренном разрушении. Большая часть лежащих повсюду документов была разорвана на мелкие кусочки. Потолок здесь был тоже поврежден, а в конце комнаты даже обвалился, и гора бетонной крошки, бетонных кусков, комьев земли и кусков горной породы из крепостной горы над подвалом образовала тупик. С потолка нависали крупные бетонные глыбы, каким-то чудом удерживаясь на потолке, противореча силе тяжести, и между ними и кучей бетона на полу был промежуток не больше сорока сантиметров, через который можно было протиснуться с огромным трудом и с опасностью для жизни.

115